Фестиваль им.А.П.Чехова.

LeDi

Постоянный пользователь
Пользователь
17 Май 2006
1.721
0
36
41
Москва
VII Международный театральный фестиваль им.А.П.Чехова.
Посмотреть вложение 1961709747
Москва. 30 мая – 29 июля 2007г.
Программа фестиваля состоит из двух разделов: Мировая серия и Московская программа. Основу Седьмого фестиваля составит «Сезон Канадского театра», где нам наконец удастся представить четыре спектакля одного из выдающихся режиссеров современного театра Робера Лепажа, который признался, что для него и его труппы – большая честь участвовать в чеховском фестивале. Сезон канадского театра представлен также постановками Мари Шуинар – центральной фигуры современного канадского танца, необычным театрально-цирковым спектаклем «Дождь» в постановке Даниэле Финци Паска и спектаклем «Chekhov’s shorts» по мотивам рассказов А.П.Чехова.
Среди участников фестиваля уже хорошо известные нашему зрителю Питер Брук, Пина Бауш, Роберт Стуруа, Филипп Жанти. Свой новый спектакль привезет Деклан Доннеллан. В Музыкальном театре им. К.С.Станиславского и Вл.И.Немировича-Данченко состоится премьера оперы «Пеллеас и Мелизанда» К.Дебюсси в постановке нашего старого знакомого, ныне художественного руководителя Парижского театра «Одеон» Оливье Пи. Это копродукция Чеховского фестиваля, музыкального театра и Французского культурного центра. А еще спектакли из Японии, Тайваня и Аргентины.



Посмотреть вложение 1961709749
 
Последнее редактирование модератором:

LeDi

Постоянный пользователь
Пользователь
17 Май 2006
1.721
0
36
41
Москва
Театр Руставели примет участие в Чеховском фестивале в Москве​

29.05.2007 12:48 | www.rian.ru
МОСКВА, 29 мая /Новости-Грузия, Елена Парцвания/. Государственный академический театр имени Шота Руставели примет участие в VII Международном театральном фестивале имени Чехова, который продлится с 30 мая по 29 июля. Об этом "Новости-Грузия" сообщили в "Союзе грузин в России".

В "Союзе" отметили, что 31 мая Театр Руставели покажет карнавальный спектакль "Сладковато-печальный запах ванили" выдающегося режиссера Роберта Стуруа и Андро Енукидзе. Спектакль будет показан на сцене Театра имени Моссовета.

Кроме того, 3-4 июня в Театре имени Моссовета московские зрители увидят гастрольную постановку - классическую трагикомедию "Невзгоды Даришхана" в постановке режиссеров Роберта Стуруа и Зазы Папуашвили.

На фестивале будут представлены спектакли выдающихся режиссеров Великобритании, Франции, Германии, Канады, Японии, Тайваня, Колумбии, Аргентины и России.
 

LeDi

Постоянный пользователь
Пользователь
17 Май 2006
1.721
0
36
41
Москва
Фестиваль им. Чехова открывается ошеломляющей версией "Лебединого озера"

30.05.2007 10:48 | Страна.Ru
Самой ошеломляющей версией "Лебединого озера" сегодня в Москве открывается УП Международный театральный фестиваль имени Чехова. Автор нашумевшей постановки - знаменитый английский хореограф Мэтью Боурн. В его балете танцуют только мужчины, но делают это так, что именно их спектакль на музыку Чайковского признан выдающимся достижением мировой сцены. На счету у этого "Лебединого озера" более 30 международных наград, включая премию Лоренса Оливье и не менее престижную "Тони".

Уже десять лет подряд с оглушительным успехом спектакль гастролирует по миру и вот теперь, наконец, добрался до России. Имя его создателя Мэтью Боурна известно москвичам. С творчеством 47-летнего британца столичные зрители познакомились на прошлом Чеховском фестивале, когда он показал "Пьесу без слов" - совершенное зрелище, покорившее публику отточенностью движений танцовщиков и безукоризненностью разыгранного ими мелодраматического сюжета. Но то, что ждет москвичей на сей раз, превосходит все самые лестные эпитеты. В данном случае на похвалы не поскупилась даже строгая критика, назвавшая Боурна "гениальным" за постановку "Лебединого озера". А весьма сдержанная "Индепендент" написала: "Посмотрите этот спектакль, или всю жизнь будете жалеть, что не сделали этого". Благо, у московских театралов на сей счет достаточно обширные возможности: английское "Лебединое озеро" покажут на сцене МХТ имени Чехова 15 раз, и билеты на все представления практически раскуплены. "Это самый дорогой проект фестиваля - он стоил более миллиона долларов", - сообщил генеральный директор смотра Валерий Шадрин. Он уточнил, что, как всегда, Чеховский фестиваль продлится в течение двух месяцев и завершится лишь 29 июля. За это время зрители увидят лучшие спектакли со всего света. К нам пожалует легендарный Питер Брук, приедут любимица московских балетоманов - немецкий хореограф Пина Бауш, неподражаемый французский кукольник Филипп Жанти, грузинский режиссер Роберт Стуруа и его британский коллега Деклан Доннеллан. Зрители увидят спектакли из Японии, Тайваня, Колумбии, Аргентины. На сцене Московского Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко состоится международная премьера: опера "Пеллеас и Мелизанда" Клода Дебюсси прозвучит в постановке Оливье Пи, художественного руководителя Парижского театра "Одеон". Отличительной особенностью фестиваля станет "Сезон канадского театра", главное место в котором займут никогда не шедшие в России спектакли Робера Лепажа. Этого мастера междунаро! дная пресса назвала "режиссером номер один в мире". Впервые москвичи увидят также постановки Мари Шуинар - центральной фигуры современного канадского танца. Словом, в Москве вновь стартует восхитительный театральный марафон. У нынешнего фестиваля - особый акцент: он посвящен памяти великого русского артиста Кирилла Лаврова. "Кирилл Юрьевич 20 лет возглавлял Международную конфедерацию театральных союзов, стоял у истоков Чеховского фестиваля, был его бессменным президентом", - напомнил Шадрин, подчеркнув, что "во многом благодаря Лаврову фестиваль жил, развивался и вошел в число крупнейших международных театральных форумов мира".

ИТАР-ТАСС
 
Последнее редактирование модератором:

LeDi

Постоянный пользователь
Пользователь
17 Май 2006
1.721
0
36
41
Москва
"Лебединое озеро" компании New adventures на Чеховском фестивале​

01.06.2007 10:05 | Время новостей
"Лебединое озеро" Мэтью Боурн сочинил двенадцать лет назад, и по сей день это самый знаменитый, самый востребованный на гастролях спектакль его английской компании New adventures. Хорошо прокатывается по миру "Щелкунчик", действие в котором перенесено в сиротский приют, а страна сладостей раскрашена в ядовитые диснеевские цвета, закупают пачками DVD поклонники "Кар-мен" (через черточку, ибо главный герой -- автомеханик), отличные рецензии получила последняя премьера "Эдвард -- руки-ножницы", но все-таки Боурн -- это прежде всего "Лебединое озеро". Спектакль этот предлагали привезти к нам на гастроли еще чуть не десять лет назад, но тогда престарелые стражи балетной нравственности сказали, что "народ не поймет". Меж тем, если бы его привезли тогда, ну это было бы как посадка Матиаса Руста на Красной площади. Потрясение основ. Сейчас -- цивилизованный тур. Все еще радость, уже не сенсация.

Это "Лебединое" -- мужское: Принц влюбляется в Лебедя, но этот Лебедь -- парень, а не девушка. Многим так трудно до сих пор это себе представить, что на фотосайте ИТАР-ТАСС под фотографией летящего Лебедя (вот той самой, что иллюстрирует эту статью) английский вариант подписи выглядит так: "A ballerina in a scene from the Swan Lake ballet", хотя, по-моему, никаких сомнений пол артиста не вызывает. (В русском варианте -- просто "сцена из балета"). Боурн берет самую основу классического сюжета: тоску Принца, нежданную встречу на озере, чувство обретения родной души -- и ломку, и предательство, и смерть в финале -- и обряжает ее в современные обстоятельства.

Принц (Кристофер Марни) мается во дворце -- и вот эту тоску светской жизни Боурн рисует со смаком, с удовольствием, с замечательным английским юмором. Под строгим присмотром элегантной матушки-королевы (Сэрен Кэртин) Принц участвует во всех ритуалах, положенных обитателям дворцов в ХХ веке: рукопожатия, приветствия, открытия выставок и спуск на воду кораблей (из кулисы на веревке вылетает бутылка шампанского и вышагивает некто в морской форме; через секунду, отпра вленная твердой монаршей рукой, бутылка улетает в кулису, где, видимо, и находится корабль). Вальсирует маленькая толпа, не забывая перетаскивать за собой отгораживающую ее от властительных особ ленточку; матушка пришпиливает ордена на грудь бравым гвардейцам, и в этой деловой и бессмысленной суете крепенький и простодушный Принц так потерян, как это и предполагается в музыке Чайковского. Никакого романтического томления -- усталость и растерянность; и -- куда бы сбежать-то?

Первая возможность побега -- знакомство с бодрой невоспитанной девицей, специально бросившей к его ногам сумочку, чтобы его высочество обратил на нее внимание. Чудовищное взбитое платье, в котором девушка (Нина Голдмен) выглядит как вываливающееся из рожка мороженое, буйная жестикуляция и та манера двигаться, что являет собой пластический эквивалент говору простонародья -- все это сначала Принца завораживает искренностью и простотой. Но вот, преодолевая возмущение матушки, он берет свою избранницу в театр, и испытания высоким искусством эта девушка не выдерживает.

Сцена в театре -- самая ехидная и самая многослойная в спектакле. Действие одновременно происходит на сцене, где разыгрывается "старинный балет", и в королевской ложе, где присутствующие этот балет смотрят. Боурн от всей души издевается над всеми этими обитателями классических балетов: над напялившим вороной парик пейзанином-лесорубом, над тем изящным жестом, что неземная сильфида закидывает мощный топор себе на плечо, и ее самоотверженной решимостью постоять за своего возлюбленного, ввязавшись в схватку с рогатым предводителем сил зла (в кульминации она всаживает топор ему в пятую точку). Но, хохоча над древними театральными ритуалами, Боурн не прощает и неуважения к ним: подружка Принца выглядит совершеннейшей идиоткой, когда начинает жевать что-то в ложе, вскрикивать в особенно захватывающих местах спектакля и отвечать на звонок мобильного телефона. (Отличный, между прочим, момент: в полной тишине раздается позвякивание, зрители в зале начинают презрительно посматр ивать на соседей -- кто ухитрился не выключить телефон? -- и тут трубку достает подружка Принца.)

Принц так мучительно ежится в ложе, стоя за креслом девушки, что уже ясно -- ее непосредственность он уже называет вульгарностью. Это не тот человек, что ему нужен; существует ли вообще "родная душа" на свете, неизвестно; и заливать свое горе он отправляется в портовый кабак.

Нет, что вы, всех этих сцен в партитуре не предусмотрено. "Театр" идет на музыку классического па-де-труа, а сцена в кабаке отхватывает себе тот торжественный фрагмент, когда "в классике" идет почтенное шествие. Но ложится это все в версию Боурна без морщин и складочек -- вот будто этому замечательному хулиганству эта музыка предназначалась. Потому что Боурн отвечает Чайковскому в главном -- в интенсивности чувств.

Классические версии (все, восходящие к спектаклю Льва Иванова -- Мариуса Петипа) белым лебединым строем умиротворяют эту музыку, снимают надрыв. Боурн его акцентирует -- и если Принц в отчаянии, то вот он прямо сейчас готов утопиться и пишет предсмертную записку, и если он ревнует -- то вот выхваченный пистолет. И встреченный Принцем в городском парке Лебедь (Томас Уайтхед) у Боурна -- абсолютное вожделение, дьявольская насмешка, припудренная тоска. Все Лебеди у Боурна -- мощны (пожалуй, со времен григоровичского "Спартака" никто не выстраивал таких сильных композиций) и агрессивны, томны и насмешливы. Но главное -- показавшись на миг "своими", они все равно чужие: и "черный", дворцовый акт, говорит не о том, что "лебедя" кто-то заколдовал, а о том, что в нем самом достаточно тьмы, чтобы посмеяться над Принцем.

Этот спектакль о том, что "своего" человека можно встретить только в снах -- в детских снах и снах смертельных. Потому пригрезившийся в первой сцене ребенку-Принцу Лебедь в финале (когда Принц уже мертв) обнимает его на фоне звездного неба. Сентиментальщина? Да, конечно. Идеальное соответствие Чайковскому? Безусловно.
 
Последнее редактирование модератором:

LeDi

Постоянный пользователь
Пользователь
17 Май 2006
1.721
0
36
41
Москва
На Чеховском фестивале показали два спектакля Тбилисского театра имени Руставели​

05.06.2007 10:08 | Время новостей
На нынешний Чеховский фестиваль грузинский Театр имени Руставели привез, как и планировалось, две постановки: одну современную, а другую классическую -- по Давиду Клдиашвили, писавшему на рубеже ХIХ--ХХ веков грустные бытовые комедии о судьбе нищего дворянства. В качестве современного спектакля ждали "Солдат, Любовь, Мальчик из охраны... и Президент" -- постановку двух сатирических скетчей Лаши Бугадзе, из которых один (про президентского охранника, убивавшего всякого, кто, как ему казалось, причинял хозяину боль), говорят, смотрелся весьма злободневно и небезопасно. Вероятно, именно поэтому театр решил от греха подальше "Солдата..." не привозить и заменить его другой современной постановкой. Таким образом, в Москве оказался "Сладковато-печальный запах ванили" Ираклия Самсонидзе в постановке Роберта Стуруа и Андро Енукидзе.

Начали с "Ванили...". На сцене были молодожены, надоедливые тесть с тещей, девица, похожая на проститутку, немолодой хлопотливый сосед, его вернувшийся из Америки сын, подвинутый на психоанализе, и Зигмунд Фрейд в образе собаки. Все они суетливо бегали туда-сюда, иногда пританцовывая под громкую музыку, и отчаянно кривлялись, что, вероятно, должно было обозначать грузинскую яркую театральность и гротескную игру. Декорации Мириана Швелидзе странно сочетали эффектную мрачность (огромных кукол, вламывающихся в раздолбанные стены дома) с веселенькими мигающими гирляндами.

В антракте почти трехчасового действа московские поклонники Стуруа растерянно выясняли друг у друга, как следует понимать то, что происходит на сцене, и в смущении покидали театр. Во втором акте публики было по крайней мере на треть меньше, а сюжет окончательно перестал быть понятен: то, что начиналось, как малоудачная семейная комедия, состоящая сплошь из общих мест, вдруг возомнило себя абсурдом, да еще с патриотической начинкой. Герои с вдохновенными лицами восклицали: "Сакартвела!" -- вспоминали детство и мамин торт с ванилью и осуждали нью-йоркского психоаналитика, требующего отказаться от грузинских воспомина ний. Какое отношение все это могло иметь к знаменитому Роберту Стуруа, понять не удавалось. Смотреть на сцену было немного стыдно.

"Невзгоды Дариспана" выглядели понятнее. Сюжет из начала ХХ века о том, как Дариспан хотел выдать замуж одну из своих четырех дочек, да ничего у него не получилось, перенесли в наши дни. Все тот же Швелидзе изобразил полуразрушенный двор с разбомбленной церковью в глубине и следами рафаэлевской Мадонны на стене. Стуруа ввел в спектакль слоняющихся туда-сюда и всегда готовых выпить и повеселиться за компанию ремонтных рабочих. Аккомпанементом действию сделал звуки выстрелов и взрывов, свояченицу Дариспана Марту превратил в разбитную дамочку, что-то сочиняющую у компьютера, с вечной сигаретой в зубах. Завидного для всех окрестных невест молодого Осико -- в циничного политического лидера, унимающего вой толпы одним движением руки, а его дядю -- в телохранителя в камуфляжной форме. Смысл этого спектакля был в его центральном герое -- великолепном и артистичном Дариспане, в роли которого выходил главный актер сегодняшнего Театра Руставели -- Заза Папуашвили. Он играл настоящего грузина, вернее, то, какими хотели бы себя видеть сами грузины, да и те, кто их любит. Остроумного и лукавого, широкого и гордого, даже в самых унизительных ситуациях умеющего сохранить себя. Он обхаживает равнодушного Осико, предлагая ему в жены свою дураковатую дочь, но чем в более сомнительной ситуации оказывается, тем больше насмешничает и играет. Он ходит, будто танцует, и любит прихвастнуть, он душа любой компании -- умеет в одну минуту обворожить всех женщин и расположить к себе мужчин, и никто не виноват, что нынче все это не слишком помогает.

В этом спектакле снова было много кривлянья и бессмысленной суеты а-ля "грузинская гротескная театральность", но к финалу действие начало выруливать и неожиданно что-то стало проясняться.

Вспомнились большие московские гастроли Театра Руставели тринадцать лет назад -- тогда в воюющей Грузии не было ни света, ни тепла, но в спектаклях театра примет войны не было. Рассказывали, что тогда, в пору общего отчаяния, в Тбилиси театр был единственной возможностью, если можно так сказать, гуманитарного выживания. Что бы ни происходило в стране, актеры играли, а зрители смотрели. Тогда в постановках по тому же Клдиашвили и Брехту мы впервые увидели совсем молодых красавицу Нино Касрадзе (на этот раз она играла Марту) и Зазу Папуашвили, который уже показал свой мощный темперамент и в сатире, и в ролях достоевского надлома. Еще через восемь лет театр Стуруа снова приехал в столицу с большими гастролями -- видно было, что жизнь в Грузии налаживалась, но из театра, казалось, жизнь вытекала. На его эффектных спектаклях по-прежнему был виден знакомый отпечаток руки Стуруа, но оттуда ушел прежний драйв, прекрасные актеры казались самодовольными и пустыми, будто отражая буржуазную публику, пришедшую в зал; и шеренга красивых упитанных мужчин в пальто и шляпах, выходивших на сцену в "Гамлете", много говорила и о ситуации в театре, и о ситуации в стране. Гамлета играл победительный Папуашвили: в сущности, вопрос "быть или не быть" перед ним не стоял. Он был, и был этим доволен, что бы ни заставляло полыхать его безбрежный темперамент.

Теперь Папуашвили играет отца -- он изрядно располнел и у него седые виски. Видно, что он привык нравиться публике, но в этом нет прежнего самодовольства молодой звезды. Ситуация кардинально переменилась. Как видно, Тбилиси теперь не нуждается в театре для своего спасения, и потому все, что было живого и современного в самом знаменитом театре страны, ушло. Может быть, оно ушло в постановки каких-то подвальных трупп, может, в другие искусства, а может быть, и просто на улицу. Спектакли Театра Руставели, которым по-прежнему руководит Роберт Стуруа, все чаще ставящий за границей (в Москве, например), стали выглядеть провинциально. Как искусство они безнадежно несовременны, несмотря на то что примет современности в них стало куда больше прежнего. И почему-то финал спектакля "Невзгоды Дариспана", где, плюнув на неудачное сватовство, усталый герой садится в круг нестройно поющих женщин и позволяет себе расслабиться, кажется отражением этой ситуации. "Да, я был победительным и знаменитым, как и этот театр, -- казалось бы, говорит Дариспан. -- А теперь я выгляжу безалаберным неудачником, скорее шутом, чем артистом. Это не слишком радостно, но что ж, будем жить так". И в этой интонации смирения есть какая-то надежда.
 
Последнее редактирование модератором:

LeDi

Постоянный пользователь
Пользователь
17 Май 2006
1.721
0
36
41
Москва
Театральный фестиваль имени Чехова представляет работы Питера Брука​

07.06.2007 00:48 | www.rian.ru
МОСКВА, 7 июн - РИА Новости. В рамках 70-го международного театрального фестиваля имени Чехова на сцене Центра имени Мейерхольда с 7 по 13 июня будут показаны две работы известного режиссера Питера Брука.

Это спектакль "Великий инквизитор", созданный режиссером по роману Достоевского "Братья Карамазовы", действие которого происходит в Испании во времена инквизиции. Вторая постановка называется "Сизве Банзи умер" - театр южноафриканского гетто, у которого, по словам Брука, "особая природа", "он родился на улице, в обычных городах: в гетто апартеида".

Питер Брук, который давно уже носит почетное звание великий, режиссурой начал заниматься очень рано, еще 17-летним юношей, когда он в 1943 году в лондонском театре поставил "Доктора Фауста" Марло.

Брук работал во многих английских театрах, в том числе и в Королевском Шекспировском, ставил спектакли в Париже и Нью-Йорке. Всего он осуществил более 50 постановок, снял около десяти фильмов и выступил автором многочисленных статей и ряда книг.

Российский зритель уже имел счастье познакомиться с такими работами Брука, как "Гамлет", "Король Лир", "Вишневый сад".

На этот раз москвичи увидят спектакли, осуществленные Бруком на сцене парижского театра "Буфф де Нор", где он открыл свой первый сезон в 1974 году шекспировским "Тиманом Афинским".

Эти работы созданы мастером в рамках международного Центра театрального творчества, созданного Бруком в 1970 году для исследований, эксперимента в области сценического искусства. Такие эксперименты он проводит в разных странах, например, в Иране, Африке.

Режиссер постоянно находится в поиске. Брук убежден, так он писал в своей книге "Пустое пространство", что "правда же в театре - всегда в движении".
 
Последнее редактирование модератором:

LeDi

Постоянный пользователь
Пользователь
17 Май 2006
1.721
0
36
41
Москва
Тайваньский театр танца показал "Песни странников"​

09.06.2007 10:07 | Время новостей
Тайваньская труппа Cloud gates dance theatre привезла на Чеховский фестиваль "Песни странников" -- спектакль, более похожий на коллективную медитацию, чем на предназначенное зрителям представление. Сегодня его сыграют в последний раз, то есть в последний раз публика разделится на тех, кто начнет уходить из зала после двадцатой минуты спектакля, и тех, кто просидит все полтора часа не дыша и слегка раскачиваясь в такт. Компромисса "Песни странников" не предполагают.

Для совершенно буддистского повествования Лин Хвай-мин взял грузинские народные песни, но из всего массива фольклора выбрал самые протяжные и печальные. (Лишь в финале врубается торжественный хор, но до этого финала еще дожить нужно.) Начинается, впрочем, спектакль в полной тишине: после открытия занавеса мы видим стоящего у левых кулис монаха. Руки сложены в молитвенном жесте, взгляд отрешен, а с колосников ему на макушку сыплется тонкой струйкой желтый рис. Все полтора часа этот персонаж так и продолжает стоять в углу, рис все падает и падает (мне вообще-то казалось, что примерно так выглядят китайские пытки, но, наверно, я ошибалась), и к финалу человек в сугробе примерно по колено. На всей остальной сцене возвышаются небольшие горы того же риса, и по ним, как по барханам пустыни, начинают брести странники.

В руках у них посохи-рогатины, движения несуетливо-неспешны, почти невыносимы. Тайваньский театр ставит себе задачу выдернуть зрителя из беготни рабочего дня и намеренно лишает действие всякой динамики. Вот нога поднялась в воздух -- вот опустилась, вот снова поднялась, и все это раз в десять медленнее обычной человеческой ходьбы. Динамика возникает лишь тогда, когда персонажи зачерпывают руками и выбрасывают в воздух подножный рис -- тот взлетает фейерверками, образует фонтаны и превращается в дождь или метель.

Эти вот рисунки в воздухе -- лучшее, что есть в спектакле. На секунду повисающие меж небом и землей капли риса, фантастическая невесомая каллиграфия, от которой не оторвать взгляд. Люди тушуются, теряются среди этого великолепия, и так передается этот истинно буддистский взгляд, невозможный для европейских сочинителей танцев: человек не творец мира, он лишь не самая важная его частица.

Три части спектакля, обозначенные в программке, -- "Священная река", "Священное дерево", "Священный огонь" -- ни по пластике, ни по динамике существенно друг от друга не отличаются. Все так же шествуют путники, все так же намеренно изогнуты, коряво-извилисты, намеренно уподоблены сухим деревьям их фигуры. В той части, что "дерево", в их руках появляются зеленые ветки, и полуголые танцовщики начинают себя этими ветками хлестать (русская аудитория хмыкает из-за непочтительных банных ассоциаций), в части же "огня" на сцену действительно выносят плошки с живым огнем, и он, как и положено живому огню, завораживает зал. Но очевидно, что получить удовольствие от созерцания и реки, и дерева, и огня, способен только тот, кому удастся на полтора часа охладить свой горячечный темп жизни, свойственный большому городу, до почти абсолютного нуля, в котором меж движением и неподвижностью никакой принципиальной разницы нет.
 

LeDi

Постоянный пользователь
Пользователь
17 Май 2006
1.721
0
36
41
Москва
Французский мэтр покажет москвичам "Край света"​

13.06.2007 10:53 | НТВ
В Москве Филипп Жанти представит свое шоу. Его спектакли - это синтез кукольного театра, цирка и балета, передает НТВ. Секунду назад на сцене танцевали люди, вслед за ними появляются большие непропорциональные куклы.

Филипп Жанти: "Я отдаю предпочтение тем артистам, у которых есть хореографические навыки. В моем спектакле задействованы три профессиональных танцовщика, но есть и обычные актеры. В любом случае, умение профессионально владеть телом для меня очень важно".

Постановки Жанти - это почти всегда истории путешествий, здесь движется все и практически всегда. В Москве режиссер впервые покажет "Край света" - так называется его новая работа. Российская премьера посвящена театральному фестивалю имени Чехова.
 

LeDi

Постоянный пользователь
Пользователь
17 Май 2006
1.721
0
36
41
Москва
В рамках Чеховского фестиваля будет показана опера Дебюсси​

18.06.2007 12:47 | Радио Свобода
В Москве продолжается VII Международный театральный фестиваль имени А.П. Чехова. 18 июня в музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко покажут оперу Клода Дебюсси «Пеллеас и Мелизанда» в постановке французского режиссера Оливье Пи.

Когда главу Конфедерации театральных союзов и лидера чеховского фестиваля Валерия Шадрина спрашивают, как происходит отбор спектаклей для афиши Чеховского фестиваля, он говорит: «Программа фестиваля есть субъективный взгляд нашей команды, на то, что есть сегодня в мире наиболее интересное. Мне кажется, это будет красивый большой праздник театра».

Как происходит отбор спектаклей, со слов Валерия Шадрина толком не разберешь, но праздник гарантирован. Обычно театры приезжают, несколько дней играют на разных московских сценах и отбывают восвояси. А вот премьера «Пелеаса и Мелизанды» в театре Станиславского и Немировича-Данченко - случай особый. Это совместный проект Чеховского фестиваля, самого театра и французского культурного театра в Москве.

Ставит оперу глава парижского «Одеона» Оливье Пи, за дирижерским пультом - Марк Минковский, поют российские и французские вокалисты. И спектакль остается в Москве, причем Марк Минковский обещал возвращаться и им дирижировать, а певцов из Франции после премьеры заменят актерами труппы.

Опера Дебюсси ставилась в России только однажды лет сто тому назад, поэтому премьера вызывает особый интерес. Она написана по пьесе Мориса Метерлинка, сюжет ее можно назвать сказочным или мелодраматическим, но по сути речь в ней идет о непознаваемости мира. Отвечая на мой вопрос о том, собирается ли он, как это нынче модно на музыкальных сценах, актуализировать оперу Дебюсси, Оливье Пи сказал, что это произведение привлекает его поэтичностью, и он не собирается атаковать его агрессивной режиссурой, но при этом хочет максимально приблизить «Пелеаса и Мелисанду» к драматическому театру.

Напомню, что фестиваль открылся 30 мая. Столичные театралы уже посмотрели весьма спорное, но мастерски сделанное «Лебединое озеро» англичанина Мэтью Боурна, «Сладковато-печальный запах ванили» и «Невзгоды Дериспана» тбилисского театра имени Шота Руставели, два спектакля Питера Брука, а в воскресенье последний раз сыграла спектакль «Край земли» компания Филиппа Жанти из Франции. Филипп Жанти - великий театральный волшебник и поэт, что в очередной раз подтвердила новая работа.

Чеховский фестиваль завершится в конце июля спектаклем «Дождь» канадского цирка «Элуаз» и 4-мя спектаклями Робера Лепажа, лидера театра «Ex Machina». Лепаж - одно из самых громких имен современной режиссуры и лауреат премии Фонда Станиславского. Парадокс состоит в том, что премия российская, а спектаклей Лепажа в России никто прежде не видел. Надо отметить, что этом году вообще вышел своего рода канадский мини-фестиваль. А в 2010 году обещан фестиваль, посвященный 150-летию со дня рождения самого Чехова. Об этом говорит Михаил Швыдкой: «Есть такая идея, что он начнется в Токио, потом поедет в Пекин, наверняка в Париж, в Берлине, и это будет такой ход Чехова вокруг света. Мы бы попросили самых крупных режиссеров мира поразмышлять на темы Чехова».

Не думаю, что придется долго уламывать режиссеров мира ставить Чехова, обычно они это делают добровольно, безо всякого принуждения.
 

LeDi

Постоянный пользователь
Пользователь
17 Май 2006
1.721
0
36
41
Москва
Кощунственный 'Фавн' канадского хореографа​

25.06.2007 10:30 | Независимая газета
Сезон канадского театра в рамках Международного Чеховского фестиваля открыли спектакли Мари Шуинар "Прелюдия к Послеполуденному отдыху фавна" и "Весна священная".
Сезон канадского театра в рамках Международного Чеховского фестиваля открыли спектакли Мари Шуинар "Прелюдия к Послеполуденному отдыху фавна" и "Весна священная".
Священные для каждого русского балетомана названия вошли в первую из двух программ, представленных в Москве канадским хореографом Мари Шуинар. В эпоху могилевских Русских сезонов "Послеполуденный отдых фавна" и "Весна священная" раскололи Париж, да так, что взрывная волна, обогнув земной шар, не утихает и поныне. Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах русского балета, а особенно современного танца, одна мысль о шедеврах Нижинского, будоражащих воображение едва ли не каждого сколько-нибудь заметного хореографа и во многом определивших танцевальные пути мира на столетие вперед, способна служить надеждой и опорой и утешить самолюбие. Мы ревниво следим за новыми попытками выразить в пластике музыку Дебюсси и Стравинского и всякий, пусть и удачный, опыт приветствуем не без затаенного вздоха облегчения: все-таки не переплюнули. "Фавн" и "Весна" - наши. Любые посягательства кажутся нам кощунством, каковым и восприняли многие шутливую вариацию канадского хореографа на мотив "Фавна".
Каких только эвфемизмов не придумали за сто лет, чтобы пересказать происшедшее с юным лесным божеством при виде купающейся нимфы. По законам конца XX века (постановка осуществлена в 1994-м), Шуинар ничего не стесняется. Называет все своими словами, вернее - движениями. Кажется, нарочито настаивает на физиологичности. Безбожно утрируя декоративность архаичных барельефных поз, как будто бы переводит легендарный рисунок в карикатуру. Однако, смеясь, она отнюдь не намерена расставаться с прошлым. Но и снизу вверх на него не смотрит. Балетная легенда для Мари Шуинар не предмет осмеяния. Скорее - поклонения. Создание безумного гения Нижинского вызывает в ней восторг, но этот восторг н е парализует собственной творческой воли. Совершенное владение телом - собственным у исполнительницы (Кароль Приер) и чужим у постановщика, - ощущение и осознание его графической выразительности позволяют в одной позе, в едва заметной смене ракурса передать тончайшие и грубые оттенки эмоций, грани отношения к происходящему и одновременно к показу этого происходящего. Отбросив условности модерна, Шуинар на свободном дыхании создает новую, свою театральную условность, за которой множество смыслов, временных и чувственных пластов, опыт, обретенный человеком биологическим и человеком играющим.
Идущий без антракта спектакль выстроен так, что десятиминутная "Прелюдия к Послеполуденному отдыху фавна" служит прелюдией к пятидесятиминутной "Весне священной". Поначалу кажется, что ироничное настроение "Фавна" продлит и "Весна". Музыка Стравинского возникает не сразу. Первые движения артисты делают под навязчивый звук скребущего по бумаге фломастера - высоколобый критик, должно быть, записывает умные мысли. Теоретик пописывает, практик поплясывает. И как! Когда наконец звучит Стравинский, становится ясно: это одно из самых удачных хореографических воплощений гениальной музыки. "Весна" пришла к Мари Шуинар в 1993 году, когда хореографу, похоже, было не до смеха. Точнее - не до насмешек и пародий. Ее версия балета - гимн ликующей жизни. В отличие от Нижинского и большинства его последователей, Шуинар отказалась от какого-либо сюжета. Ее не интересовали "картины языческой Руси" да и никакой другой части света. Ее персонажи не имеют национальности, как не имеют и определенного пола. Просто потому, что они не совсем люди. Они - некая субстанция, идеальный материал, подобно краскам или нотам служащий художнику для выражения иначе невыразимого. Густой замес живительной чувственности, словно бы рождаемый виолончельной истомой. Трепет и мощь естества. Доведись каждому хоть раз пережить подобное состояние, он понял бы, что естество это - отнюдь не только плоть. И тогда уж, конечно, не захотел бы убить пересмешницу.
 

LeDi

Постоянный пользователь
Пользователь
17 Май 2006
1.721
0
36
41
Москва
На Чеховском фестивале показали канадский спектакль Chekhov's short's

27.06.2007 10:06 | Время новостей
Бог знает как затесался в программу солидного Чеховского фестиваля этот маленький полулюбительский спектакль, как пришло в голову включить его в эффектный канадский блок между брутальной, провокативной хореографией Мари Шуинар и знаменитыми по всему миру постановками Робера Лепажа и цирка "Элуаз". Похоже, это предварительная шпионская вылазка фестиваля, посвященного юбилею Чехова, что пройдет через три года, -- так организаторы и предлагали взглянуть на Chekhov's short's. Понятно, что причины появления спектакля в Москве связаны скорее с политикой, чем с искусством, а смотреть его стоило разве только для общего образования: вот, оказывается, какой театр может существовать в большом городе тридцать лет, собирать премии и вызывать доброжелательные отзывы критиков. Впрочем, мы и раньше слышали, что Канада -- страна нетеатральная и с драмой, особенно англоязычной, там беда. Вспоминали: вот ведь и уехавший туда когда-то Владимир Мирзоев вернулся.

Писать про Chekhov's short's не стоило бы вовсе, если бы спектакль не показался занятной коллекцией театральных штампов, причем не тех претенциозных и важных, которые есть в наших профессиональных театрах, а самых наивных штампов трогательного любительского кружка или какого-то совсем уже голимого провинциального театра, лабающего бедные постановки раз в месяц, чтобы разъезжать с ними по школам.

Итак, Театр Смит -- Гилмор создали почти тридцать лет назад, как можно догадаться, Мишель Смит и Дин Гилмор. Сами они стали сочинять спектакли и в них играть. В Chekhov's short's кроме двух немолодых руководителей на сцену выходят две женщины помоложе; вот так вчетвером в темных костюмах, к которым добавляются детали вроде платочка или котелка, они и играют на пустой черной сцене, где из реквизита есть только несколько чемоданов в ролях стульев, шкафов, музыкальных инструментов и др. Словом, все как было модно в семидесятых, да и в студийном театре восьмидесятых тоже.

Спектакль состоит из четырех коротких чеховских рассказов -- "Человек в футляре", "Спать хочется ", "Каштанка" и "Скрипка Ротшильда", вставленных в рамку рассказа "В вагоне", отчего все истории приобретают стандартный вид дорожных историй: "А вот еще был случай". Школьные сюжеты для канадцев, видимо, совсем не являются хрестоматийными, их берут просто оттого, что они понравились. И ставя, например, "Человека в футляре", не только играют, но и осмысливают его, как дорвавшиеся до сцены пятиклассники. Забавно все же, сколь универсальная вещь штамп. Движение в спектакле идет от смешного к трагическому, поэтому поначалу все, надев пальто и шляпы, клоунски семенят, корчат рожи, старательно работают с воображаемыми предметами. (На это смотреть диковато, поскольку у исполнителей нет самых элементарных актерских навыков, обретаемых на первом курсе; например, играя на воображаемом пианино, девица бестолково болтает руками туда-сюда, будто белье полощет, безо всякой связи с музыкой.) История про человека в футляре кажется театру очень смешной, тут Беликова играет немолодая актриса, она говорит писклявым голосом и тоже семенит. Каштанка в духе тысяч наших школьно-тюзовских постановок оказывается девочкой с двумя хвостиками-ушами и коричневым пятном вокруг глаза. Она бегает на четвереньках и лает. Дальше настает время драматизма, но рассказывать о нем не буду -- смотреть на самодеятельную "Скрипку Ротшильда" после спектакля Гинкаса тяжеловато. Есть в Chekhov's short's, конечно, и специфически "иностранные" штампы, вроде того, что, объявив малороссийскую песню, поют нечто на мотив "Очей черных", а в "Каштанке" уличный музыкант насвистывает "Катюшу", но, в общем, выяснилось, что все вполне универсально.

Удивительно совсем не то, что происходит на сцене -- нет, там как раз все предсказуемо с первой до последней минуты. Удивительно, что, глядя на это, публика умудряется сохранять какое-то добродушное спокойствие и даже хлопает в финале. Все-таки недаром говорят, что у нас самый доброжелательный зритель. Хотя, может быть, это такой особый род высокомерия к театральным дикарям: ладно, что с них взять -- играть не умеют , Чехова не понимают. Своих за то же самое поубивала бы.
 

LeDi

Постоянный пользователь
Пользователь
17 Май 2006
1.721
0
36
41
Москва
Театр танца Пины Бауш представит на фестивале имени Чехова спектакль

01.07.2007 02:48 | www.rian.ru
МОСКВА, 1 июл - РИА Новости. Знаменитый на весь мир "Театр танца Вупперталь" под управлением Пины Бауш представляет на Московском международным театрально фестивале имени Чехова спектакль "Мазурка Фого". Он был создан в 1998 году для Лиссабонской всемирной выставки.

Критики называют эту работу Бауш, где она автор композиции постановки и хореографии, самым легкомысленным и эротичным из всех ее произведений. На сцене - мускулистые мужчины, соблазнительные женщины, страстные движения танго и самы, жаркие барабаны бразильского карнавала.

Ученица прославленного хореографа-экспрессиониста Куты Йосса Пина Бауш работала с разными хореографами, танцевала в "Балете Фолькванг", а с 1973 года возглавила танцевальную труппу из которой возник всемирно известный ныне "Танц-театр Вупеерталь".

Более 30 лет работает Бауш с этим театром, география гастролей которого охватывает буквально весь мир. За годы своей творческой деятельности она поставила более 50 спектаклей, была награждена разнообразными премиями Германии, Италии, Японии, Франции, Великобритании, России, США и других стран. Сегодня Бауш - один из самых ярких самобытных режиссеров, создавших не только свой театр, но и свой новый театральный язык, где взаимодействуют разные жанры и стили - от оперы и пантомимы до коллажа и кино.

Пина Бауш, которая в Россию приезжает четвертый раз, всегда удивляет и восхищает российского зрителя своими новыми открытиями, необычными творческими сюрпризами. Так будет, наверняка, и на этот раз со спектаклем "Мазурка Фого", который пройдет на сцене театрам имени Моссовета с 1 по 7 июля.
 

LeDi

Постоянный пользователь
Пользователь
17 Май 2006
1.721
0
36
41
Москва
Все громкие премьеры Чеховского театрального фестиваля

06.07.2007 21:31 | Первый канал
Чеховский театральный фестиваль собрал в Москве - настоящее созвездие мировых режиссеров и актеров. Каждый вечер в театре происходит - обыкновенное чудо. Например, когда артист прямо на сцене выходит в открытый космос.

Звезда европейской сцены Пина Бауш уважительным поклоном приветствует мастера японского театра Тадаши Судзуки. Французский волшебник Филипп Жанти вспоминает, как еще 45 лет назад удостоился рукопожатия и похвалы Никиты Хрущева за свое завораживающее кукольное представление. А знаменитый театральный и кинорежиссер Робер Лепаж говорит о своих сегодняшних эмоциях: мы все - как будто герои Чеховской пьесы.

Робер Лепаж, режиссер, актер, сценарист, Канада: "Три сестры. Помните, все их надежды и мысли о чем-то прекрасном и светлом были связаны с Москвой. С тех пор как я приехал сюда, я чувствую тоже самое".

Когда-то Роббер Лепаж создал театр в старой водонапорной башне у себя на Родине, в Квебеке, и потряс весь мир своими театральными экспериментами. В Москву канадский новатор привез сразу четыре спектакля. На премьере первого, Обратная сторона луны, разволновался как мальчишка. Ведь в зале сидит самый важный для него зритель.

Робер Лепаж, режиссер, актер, сценарист, Канада: "Алексей Леонов - мой кумир. Я много читал о первом человеке, который вышел в открытый космос, познакомился с ним. И именно этот потрясающий человек вдохновил меня на создание спектакля".

Алексей Леонов, Летчик-космонавт СССР, генерал-майор авиации, дважды Герой Советского Союза: "Хочу вручить ему вот эту редкую Союз-Апполо эмблему. Он будет носить ее на пиджаке, когда будет делать спектакль".

История о жизни простых людей на фоне соперничества СССР и США в освоении космоса. Человек-театр, Роббер Лепаж, ее придумал, поставил и сыграл все роли: американского астронавта, российского садовника, сиделку и двух братьев. Ловко превращая обычные вещи, вроде гладильной доски, то в велосипед, то в ракету, то в ребенка. И, оказывается, не нужно специальной подготовки, чтобы прямо на сцене - воспарить в невесомости.

Какие страсти бушуют в душе этой высокой немки всегда в строгом черном - можно понять только через ее спектакли. Делаю все возможное, чтобы не говорить, признается Пина Бауш. Муза Феллини и Альмодовара, она придумала свой жанр в хореографии, превращая в танец любое самое обычное движение.

Уже больше 20 лет Пина Бауш ведет свои театральные путевые заметки. В Москве ее актеры танцуют впечатления о Португалии. Соблазнительные женщины, шум прибоя, танцы босиком на песке. Подсмотренные сценки и обрывки услышанных мелодий.рассказывают всегда на языке той страны, где играют.

Несколько премьер в один день. И на каждой аншлаги. Деклан Доннеллан из Англии на Чеховский привез Шекспира. И в этом есть особый смысл.

Деклан Доннелан, режиссер, Великобритания: "Шекспир и Чехов - оба великие писатели. Потому что волнует их больше всего: что такое любовь. Они - гениальные исследователи человеческих отношений".

Очень скоро Доннелан собирается ставить еще одну пьесу великого драматурга. Знает как - покажет людей такими какие они есть, ведь театральной игры слишком много в обычной жизни. И знает с кем. Восхищается нашей театральной школой, и в новой постановке герои Шекспира заговорят на русском языке.
 

LeDi

Постоянный пользователь
Пользователь
17 Май 2006
1.721
0
36
41
Москва
Московских театралов познакомят с экзотикой

12.07.2007 09:03 | НТВ
На три вечера театр имени Моссовета погрузился в атмосферу Страны восходящего солнца. В Москву на Международный Чеховский фестиваль приехал самый известный режиссер Японии - Тадаси Судзуки.

В России маэстро уже не первый раз, передает НТВ. Его новая постановка с философским названием "Идущие и уходящие - возрождение традиций" - это попытка соединить две культуры.

Тадаси Судзуки, режиссер: "На этот раз я привез в Москву спектакль, где самая главная тема - встреча Востока и Запада, встреча традиций с современностью. Все музыкальные инструменты - современные, а вот голоса человека и песнопений - это древность".

Традиционная японская религиозная музыка здесь переплетается с античной греческой трагедией.

В отличие от предыдущих работ Тадаси Судзуки, спектакль идет только на японском языке. Это, считает режиссер, сохраняет цельность постановки. Однако перевод все же есть - он транслируется на экране.
 

LeDi

Постоянный пользователь
Пользователь
17 Май 2006
1.721
0
36
41
Москва
Робер Лепаж открывает тайну датского сказочника

16.07.2007 13:19 | Российская Газета
Еще один спектакль, показанный на Чеховском фестивале, "Проект Андерсен" обеспечил московской публике встречу с особым, ни на что не похожим типом театра. Его попросту можно назвать театром Робера Лепажа.
"Проект Андерсен" - такой же странный, как "Обратная сторона Луны", сочинен и рассказан одним автором про себя самого и про огромный мир утраченных и вновь обретенных иллюзий. Разница только в одном - в отличие от "Луны" этот спектакль в Москве играл лепажевский "клон" - актер Ив Жак, похожий на него как две капли воды и все же отличный от него во всем. Прежде всего - в том, что он только повторяет манеру Лепажа, в которой и заключено все таинственное очарование его проектов, их обаяние и болезненно-терпкая ранимость.
Впрочем, двойничество, подобие - какая-то существенная для канадского режиссера идея. Не случайно драматическая коллизия его моноспектаклей строится на том, что их герой (всегда один на сцене!) ведет нескончаемый диалог с невидимым собеседником. Иногда он находится на другом конце провода, иногда - совсем близко, за стеной или за сценой.
История про канадского либреттиста, получившего нежданный заказ сочинить оперу на сюжет андерсеновской сказки, рассказана Лепажем (и его дублером-клоном) как универсальный миф о поражении и фрустрации, тоске и одиночестве.
Лепаж включает в эту историю сразу несколько тем и сюжетов, прежде всего свой собственный, в котором он, подобно датскому сказочнику, отправляется в Париж, чтобы из провинциального квебекского художника стать признанным европейским мэтром.
Легшая в основу будущей оперы андерсеновская сказка о Русалочке, которая променяла свое бессмертие за возможность посетить Всемирную выставку в Париже, становится универсальным ключом, которым Лепаж открывает свой собственный миф - миф о болезненном маленьком человеке, нуждающемся в любви мира, затерянном в своем одиночестве как в огромной провинции, тоскующем по мировой культуре в надежде обрести смысл существования.
Тайна этих мучительных и одиноких драм, отчаяние и суицидальный ужас, с которыми встречаются персонажи "Андерсена", держат историю в странном и сновидческом напряжении. Она движется всполохами, тайными токами, медленно и размыто, и публика в московском партере дремлет, как на арт-хаусном фильме, в котором есть что-то заманчивое, но невнятное.
Этот парадокс Лепажа заставляет думать о нем вновь и вновь. Быть может, самый изобретательный из современных режиссеров, максимально приблизивший театр к новым технологиям, он только довел его до своего окончательного предела, разоблачил его нынешнюю страсть к кинематографическому способу повествования, к линейности сюжета, за которыми теряется его собственная - метафизическая - природа. Лепаж присягает на верность поэзии театра, искренне полагая, что провоцирует фантазию зрителя, между тем как удерживает ее исключительно в рамках предложенной истории.
В этой его вере - при всей изощренности художественных средств - есть что-то глубоко наивное. Она зиждется на том, что нарративность, повествовательность, "история" являются основой театра. В этом он самым ярким образом воплощает новую театральную идеологию, суть которой и состоит в том, чтобы рассказывать истории. Нам же кажется, что театр основан не на истории, не на повествовании, но на эстетической дистанции по отношению к ним, на том, что возникает помимо, над и поверх всякой истории. В этой дистанции, в ее тайне, ее поэзии и заключена магия театра.
И все же нельзя отказать Лепажу в том, что его история сама по себе замечательна. Она наполнена Парижем, и ее образ сконструирован по принципу "латерна-магики" - движущихся в луче света картинок. Одиночество, тоска и кинематографические парадоксы становятся синонимами Парижу, а сказка Х.К.
Андерсена, к юбилею которого некий квебекский неудачник сочиняет отвергнутую потом оперу, только оттеняет глобальное путешествие Лепажа сквозь век Андерсена, век провинциала.
Алена Карась
 

LeDi

Постоянный пользователь
Пользователь
17 Май 2006
1.721
0
36
41
Москва
"Дождь" поведает о смысле бытия

18.07.2007 19:32 | НТВ
На Чеховский фестиваль в Москву приехала монреальская цирковая труппа "Элуаз". На театральном смотре канадцы покажут спектакль "Дождь", в котором акробатика сочетается с современным танцем, а философская мысль - с легким юмором.

Артисты жонглируют на сцене, залитой водой, и поднимаются в воздух. Все эти старания циркачи проделывают для того, чтобы донести до зрителя смысл бытия.

Даниэль Финци Паска, режиссер: "Цирк - это, прежде всего, искусство сюрприза. Пока в театрах рассказывают истории, я решил привнести в сюжет элементы цирковой неожиданности. Думаю, мне удалось обогатить его новыми красками".

Московские гастроли канадского цирка "Элуаз" продлятся до 29 июля. Постановкой "Дождь" завершится программа 7-го Чеховского фестиваля, передает НТВ.
 

LeDi

Постоянный пользователь
Пользователь
17 Май 2006
1.721
0
36
41
Москва
Чеховский фестиваль в Москве. На театральной сцене - канадские цирковые трюки

22.07.2007 21:25 | Первый канал
Чудеса науки и техники в эти дни можно увидеть на театральном фестивале в Москве. В столицу привезли авангардные спектакли из Канады. Что получится, если сложить компьютерные технологии и систему Станиславского.

Его называют клоном великого Лепажа, Ив Жак - единственный актер, которому господин режиссер в своем моноспектакле доверил все свои роли. Вот он - альбинос из Монреаля, мечтающий покорить Париж, он - администратор парижской гранд опера, он - граффитист-марокканец, он же великий сказочник Андерсен.

Ив Жак, актер: "Мне безумно интересно переживать то, что переживал Лепаж. Когда он водит меня по своему спектаклю, у меня такое ощущение, что попадаю в его детскую и играю его игрушками".

Проект Андерсен - спектакль-заказ. К 200-летнему юбилею сказочника датское государство захотело "чего-нибудь эдакого". Лепаж осовременил андерсоновские сказки, к его лесной фее добавил героев из нашей жизни - таких, как у него, - одиночек с одной судьбой на всех, его русалочки. Раскрыл малоизвестные подробности его биографии - раздражение от славы, суицидальные наклонности, нескладную личную жизнь и свое волшебство. Раскрасил мир сказочный визуальным миром спецэффектов.

Робер Лепаж, режиссер: "Я думаю максимум эмоций должен быть не на сцене, а в зале. 20 век - век Станиславского, я пытаюсь развивать его идеи, подключая кино и компьютерные технологии - все это давно влияет на театр".

Специально для него в его театре в Квебеке изобрели многослойный экран. Он заменяет все - кулисы превращаются в зал опера Гарнье, поезд, и даже выдержат актера, если он задумает по ним передвигаться. Лепаж делает театр будущего. Покоренный космическими технологиями, создает 6-часовые киноспектакли с бюджетом под стать голливудскому блокбастеру.

Они принципиально не дают представления на традиционной цирковой арене - это не цирк, а циркотеатр. Акробатика, полеты под куполом, фокусы - лишь дополнение. Режиссер учит своих актеров главному - мечтать. Каждое представление - своеобразный экспромт, потому что мечты каждый раз разные. И каждый раз перед началом зрителя предупреждают - аккуратнее со своими желаниями, здесь они могут исполниться.

Это сыпет дождь, и эти летающие туфли - тоже он. А эти фантастические облака в каждой сцене предвещают грозу. И каждое движение таит смысл. В каждой стране актеры его объясняют на языке зрителя. В России, правда, взяли помощника.

Впрочем, русский зритель и так понимает - в этой клоунаде немного смешного. Италоканадец Даниэле Финци Паска, постановщик церемонии закрытия олимпийских игр в Турине, всю жизнь заставляет двигаться картинки, вырос в семье фотографа. Своим цирковым спектаклем дождь, как Лепаж, рассказывает бабушкины сказки.

Даниэле Финци Паска, режиссер: "Когда я ставлю спектакль, я вспоминаю, как бабушка учила меня готовить, как делать пиццу или клецки, для меня приготовить блюдо . это как пригласить зрителя на ужин".

Он до сих пор не может понять, актерская или цирковая его труппа. Они все и акробаты, и клоуны, и жонглеры и даже певцы и танцоры. Когда сцена превращается в бассейн - еще и пародисты. А когда прямо в зале начинается дождь - просто дети, которые словно с финальной фотографии смотрят на зрителя и его заставляют посмотреть на этот мировой цирк озорными глазами ребенка.
 

LeDi

Постоянный пользователь
Пользователь
17 Май 2006
1.721
0
36
41
Москва
Завершился Чеховский фестиваль​

23.07.2007 10:09 | Время новостей
Девчонка самозабвенно отдается своему приятелю в парикмахерском кресле, принадлежащем ее папаше -- квебекскому цирюльнику. Папаша их застает и бьет парня; тот в долгу не остается. Через некоторое время вдребезги пьяный благородный отец проигрывает дочь (у которой уже подрос живот) в покер приезжему китайцу -- и хотя на дворе где-то тридцатые годы ХХ века и дело происходит в Канаде, а не на рабовладельческой плантации, дочка отправляется к новому хозяину (он же муж). И далее весь спектакль -- пять с половиной часов, три антракта -- Робер Лепаж рассказывает нам истории, достойные бразильского сериала.

Четыре действия "Трилогии драконов", привезенной в Москву канадским театром Ex machina, фиксируют четыре разные эпохи: тридцатые, военные сороковые, год 1955-й и год 1985-й. В эти эпохи прослеживается жизнь в Канаде вот той самой девчонки Жанны и ее подруги Франсуазы. Родившаяся у Жанны малышка заболевает менингитом и останавливается в развитии. У ее матери затем обнаруживается рак, и, выяснив диагноз, она вешается. Взрослая девушка, гукающая и мычащая как младенец, определена в больницу для умственно отсталых; там ее убивает санитар, которому она выплеснула в глаза какое-то лекарство. Еще там есть "японская" линия событий -- американский солдат бросает жительницу Окинавы, как только выясняется, что у нее будет ребенок (и несчастная преследует его воплями "я гейша, а не проститутка"); муж-китаец, который относится к дочке жены как к своему собственному ребенку, подруга Франсуаза, которая мается, что у нее нет детей (но в конце концов дети у нее все же появляются), и приезжий англичанин, которого в начале спектакля китаец подсаживает на опиум; в конце же представления употребляющий уже героин инвалид кончает жизнь самосожжением.

Все эти несчастья режиссер (он же один из соавторов пьесы, написанной дружным коллективом из шести человек) демонстрирует публике красочно и упоенно. У больной девушки дико кривится рот и таращатся глаза; если женщина на сцене рожает, то уж мучается она почти по-настоящему; санит ар перехватывает подопечной горло профессионально и безжалостно. Но это еще не все беды человечества, которые живописует Лепаж (и не говорите мне, что это он стремится вызвать в зрителях сострадание к несчастным, -- такая плотность катастроф говорит о тупом, зоопарковом интересе к человеческим бедам, вот этом чувстве, что заставляет людей смотреть передачи об автоавариях, -- "ну надо же как они гробанулись, а я-то вот тут сижу, жив-здоров"). Еще, конечно, война -- и Лепаж выдает на сцене все банальности, что можно про нее сказать.

Ну да, война растаптывает обыденный человеческий мирок -- и вот офицеры, только что катавшиеся в увольнении на коньках, в этих самых коньках маршируют по магазинчику обуви, которым владеет китаец. Он все выстраивает в ряд три пары обуви -- мужскую, женскую, детскую, а они топчут эти туфли, расшвыривая их, вбивая в пыль. А еще война не только в Европе, но и в Азии (что равно далеки от Канады); потому нам напоминают о существовании камикадзе и о том, что была Хиросима.

Вообще, чем дальше идет спектакль, тем более кажется, что режиссер предназначает свое сочинение несчастным, переболевшим в детстве какой-нибудь гадостью или как минимум закончившим только начальную школу. Любая мысль разжевывается; любое действие повторяется как минимум трижды ("ну поняли вы наконец? поняли?"), о тех же летчиках-самоубийцах публика явно должна узнать впервые из спектакля. А тот уж совершенно никому не известный факт, что атомная бомба, сброшенная на Хиросиму, была названа американцами "Малышом", должен совершенно поразить публику, заставить ее соединить в голове этот трогательный факт с густыми вариациями на "детскую" тему, разлитыми в спектакле, и заставить ее вытащить носовые платки.

Финал спектакля конгениален всему представлению: все невзгоды ХХ века позади, счастливо встречается предназначенная друг другу парочка -- внучка той японки, что была гейшей, а не чем-то иным, и сын уже глубоко седой и вздорной (впрочем, такой она была всегда) Франсуазы. И конечно, они будут счастливы, но вот быть счастливыми сантехниками, продавцами или учителями они не могут. Они у нас конечно же художники: молодой человек ваяет из лампочек Млечный Путь, а девушка рисует драконов. Чеховский фестиваль, в течение двух месяцев представивший в Москве коллекцию отличных спектаклей (и Роберт Стуруа, и Питер Брук, и Мэтью Боурн, и Пина Бауш, и Деклан Донеллан), завершился вдруг на ноте сериально-трепетного представления. Но это даже, наверное, правильно: никто лучше Чехова не знал, что от пошлости никуда не деться.