Рассказик про... эээ Писюна.

Молчун

Пользователь
Пользователь
27 Мар 2005
291
0
0
Про писюна (с) Неизвестный автор

Писюн. СВИТЕР

Когда мы с мишей учились в шестом классе, к нам привели
Стаса. Человеком он был неадекватным, но вроде как не по
своей вине. Страдал он от какого-то там отклонения типа
нарколепсии (когда люди засыпают неожиданно), только он
не засыпал, а залипал. Наглухо причём. То-есть сначала
он во что-то втыкал, а потом ни стого, ни с сего
стопорился и пускал слюну. Приходил в себя только после
того, как весь класс с криками «зырьте, ребза, у
придурка опять батарейки сели!» начинал отвешивать ему
подзатыльники под затылок и подсрачники под сраку. За
глаза его называли дурачком, но говорить такое в лицо
было как-то оскорбительно, поэтому обозвали Стасика
нейтрально — Писюном.

Скоро в школе появилась и писюнова мама, которая почему-
то слёту записала нас с Мишей в писюновские друзья и
много чего нам про него поведала. Оказалось был целый
список вещей — типа «циклично движущихся, блин,
объектов» и «изображений с яркой цветовой гаммой», —
которые Писюну нежелательно было наблюдать вообще, а то
была опасность впасть в конкретный долговременный ступор
или хрен-его-знает-что-еще. Остаток того учебного дня
Миша провёл в тщетных потугах ввести писюна в кому — он
ходил вокруг него кругами, изображая циклично
двигающийся объект, а через равные промежутки времени
вертел у того перед рожей цветными карандашами,
изображая яркую цветовую гамму. Периодически пристально
смотрел в глаза. Хер там. Писюн не поддавался.

После уроков мы втроём уже стояли в раздевалке.
Раздосадованный такими несрастухами Миша сурово, как
б**я товарищ Берия, натягивал на себя свой любимый чудо-
свитер, апогей, блин, пост-модернизма, привезённый из
какого-то Чуркистана. Это сейчас, с высоты, так сказать,
своего опыта, я понимаю, что на этом предмете одежды
силами таджикских ткачей, по совместительству наркоманов
и дальтоников, художественными средствами был изображён
героиновый приход, но в ту пору мы были свято уверены,
что это пять зелёных всадников ловят чёрную рыбу в
красном поле под палящим фиолетовым солнцем. Всякий раз,
когда Миша надевал эту паранойю, превращаясь в сплошное
красно-фиолетовое пятно, у меня возникало навязчивое
желание обхватив голову руками бежать нах@й прочь с
криками типа «Нет! Нет! Только не мой мозг, грёбаные
пришельцы!». Стоило Мише выйти в этом свитере на улицу,
как прохожие начинали шарахаться в стороны, забывая о
чём только что думали, маленькие дети принимались
плакать, а молодые барышни — обильно менструировать. У
меня лично, как и у некоторых наших знакомых, свитер
вызывал приступы тошноты и головокружения, поэтому я
старался смотреть по возможности в пол. То есть, как вы
понимаете, на блёкло-сером раздевалочном фоне мишин
свитер нехило так выделялся. Да фигли там, скажу больше —
не существует в природе вообще такого фона, на котором
этот е@учий аксессуар не выделялся бы нах. Хотя если вы
нароете где-нибудь летающую тарелку с огромной надписью
ЗЕМЛЯНЕ!МЫ ПРИШЛИ С МИРОМ! — то можете смело, одев мишин
свитер, встать рядом — такие вещи идеально дополняют
друг друга. Красное пятно блякнуло что-то
вроде «счастливо, пацаны» и уплыло в сторону выхода.
Оторвав глаза от пола, я увидел писюна. У писюна было
такое хлебало, как будто он всю ночь ловил черную рыбу с
зелёными всадниками и теперь стоял передо мной типа за%
бан@ый — с подкашивающимися ногами, отклянченой губой и
тупым взглядом. В тот раз он залип основательно, я его
минут 15 откачивал. Мише сказал сжечь свитер нах.

Писюн II ДУСЯ

Была у Писюна кошка, звали Дусей. Дуся была нещадно
звезданутое животное — впиливалась с разбегу в стены,
промахивалась нафиг мимо миски с молоком харей в пол,
корчила непонятные рожи. Дусей, хстати, она была чисто
формально, поскольку отзывалась и на Дусю, и на Васю с
Петей, и на «пошла на х%й». В общем Дуся была не жилец в
любом случае — каску у неё снесло при рождении, и по
законам природы она должна была скопытиться к черту ещё
в раннем детстве, когда вместо титьки тыкалась харей
маме в сраку — но тут, блин, в планы естественного
отбора вмешался известный гринписовец Писюн. Дефективную
Дусю он нарыл на какой-та помойке и припёр, естественно,
в дом — это по ходу был вообще последний раз, когда
Писюн полноценно держал лохматую бестию в руках, потому
как, когда Дуся подросла и превратилась в трёхцветную
лопоухо-косоглазую пофигень, она начала двигаться и хрен
ты её поймаешь. Двигалась Дуся оченно резво —
создавалось впечатление что даже ср@ла на ходу, а если
задерживалась в одном месте больше десяти секунд, значит
либо спала, либо отъехала нах. Ну или задумалась —
периодически с ней случались кратковременные приступы
спокойствия: она ни с того, ни с сего замирала, таращила
косые банки в неизвестном направлении и напряжённо
ожидала в какое полушарие ё@нет моча на этот раз — ну и
в зависимости от результата через полторы секунды
начинала отчаянно щемиться либо влево, либо вправо,
затем обычно впиливалась жбаном в стену, отскочив, сломя
голову фигачила в противоположную сторону, таранила
дверь и, офигев окончательно от такого обилия
препятствий начинала щемиться вверх па шторам. Там, где-
нибудь под потолком вдруг опять замирала с таким
хлебалом, типа «во, бл@: где это я?..», снова
задумывалась, неожиданно пукала, с перепугу въё%ывал@сь
тыквой в багету, падала сракой на подоконник и по новой
начинала гонзать по жилплощади — шерсть дыбом, глаза на
выкате, бл@. Мне думается, что именно так выглядел бы
кошачий вариант гибрида Алины Кабаевой и Жанны
Агузаровой. Наблюдая такую фигню, Миша неоднократно
говорил Писюну, типа «Писюн, она у тебя походу слепая
ваще:». «Да не, не: — успокаивал себя Писюн — проста
ё@нутая.» Поначалу дусина движуха вызывала у меня
дезориентацию и приступы морской болезни, а Миша её
вообще боялся и не любил совсем. Потому что один раз,
нифига не разглядев Дусю на фоне писюновского ковра
(связанного наверно тем же дальтоником, который Мише
свитер красный зах@рачил), Миша наступил на ейный
хлебальник. А поскольку Дуся почему-то мяукать не умела
нихера, издавая вместо этого какие-то кряхтяще-пердящие
гортанные звуки на манер тувинских духовых инструментов,
она со всей своей кошачей звезданутости начала страшным
тувинским голосом орать — я, чесно признаюсь, малёха
припустил жидким в трусники, а вот 12-ти летний Миша
впервые в своей жизни схватился за сердце, а когда
отошёл, начал Дусю ненавидеть лютой ненавистью. И вот
однажды, когда Писюн в очередной раз ушёл посрать и
залип в толчке на полчаса, разглядывая в унитазе чудные
какашные узоры, мы с Мишей остались тупить в писюновской
комнате в два рыла. Тут я обратил внимание, что Дуся
заговорщицки выглядывает из-за кресла и, щуря один глаз,
палит в мишину сторону. Я Мише это дело показал и только
хотел уже по этому поводу что-то вякнуть, как вдруг
Миша, внук ворошиловского стрелка, нифига не
растерявшись, мощным вдохом собрал все плескавшиеся в
голове сопли (грамм думаю 200, не меньше — зима была) и
смачно с присвистом форчманул Дусе прямо в «лицо». Я
даже растерялся как-то. Дуся пролетела всего-то метра
полтора, зато с такими вы@б@ми, что Алине Кабаевой и не
снилось нах. Через пару дней Дуся начала помаленьку
облазить. Писюн говорил, что это на нервной почве, но мы-
то с Мишей знали, что после такого заряда гаймарита в
голову вообще не живут — так что ей ещё повезло, можно
сказать…

продолжение следует :smile:))

ПисунIII РОЗОЗЕЛЛО
 
Последнее редактирование модератором: